Дефицит русскости в русском национализме

Порой складывается впечатление, что главным врагом русского народа являются "русские националисты". Именно из их "брутальной", а на самом деле типично интеллигентской среды, льются грязными потоками "разоблачения" христианства, нападки на Московскую Русь, проклятия в адрес петербургского периода, смердяковские сожаления о том, что русские не легли под "Гитлера-освободителя" и прочая нигилистическая чушь.

В последнее время в русском патриотизме необычайно окрепла "германофильская партия", преклоняющаяся перед тевтонами и зачастую ставящая их в пример русским. Её идеологи идеализируют положительные качества немецкого народа, абсолютизируют исторический опыт нацизма, упорно пытаются оживить труп "норманской теории", но самое главное (и печальное) навзрыд оплакивают авантюру Адольфа, который якобы нёс русским свободу - на немецких штыках. Последнее достигло своего апогея у Алексея Широпаева. В своей нашумевшей книге "Тюрьма народа" он откровенно признал, что немцы не допустили бы никакой русской государственности (этого не позволили бы испорченные монгольщиной расовые качества нашей нации), но сами русские стали бы свободны в составе Третьего Рейха - "Германской Руси".

Любопытнейшим образом наши германофилы, яростно критикующие азиатчину и ставящие во главу угла расовый принцип, смыкаются с "партией" евразийцев, также принижающих русскость. О чём говорить, если и у германолюбивых наци, и у азиатствующих национал-чингисханчиков один и тот же общий кумир - барон Унгерн фон Штернберг. И те, и другие явно выдвигают его на роль этакого Че Гевары от Традиции. До сих пор помню, как осенью 1999 года в музее Маяковского (излюбленном месте московской патриотической "тусы") состоялся вечер памяти Унгнерна, собравший весь цвет фашистского "бомонда". Бомонд провозглашал здравицы в честь "героя белой расы", и скупые мужские слезы катились по суровым "арийским" лицам, среди которых, правда, непонятно почему, было довольно большое количество скуластых, монголоидных физиономий.

Между тем, барон Унгерн есть один из самых ярких примеров законченного и отчаянного евразийца. Его планы предусматривали создание грандиозной Пан-Азии, несущей свет "традиции" опустившейся Европе. Фердинанд Оссендовский вспоминает, что в личной беседе с ним Унгерн так характеризовал свои замыслы и замыслы своих соратников: "Во время войны русская армия постепенно разлагалась. Мы предвидели предательство Россией союзников и нарастающую угрозу революции. В целях противодействия было решено объединить все монгольские народы, не забывшие ещё древние верования и обычаи, в одно Азиатское государство, состоящее из племенных автономий, под эгидой Китая - страны высокой и древней культуры. В этом государстве жили бы китайцы, монголы, тибетцы, афганцы, монгольские племена Туркестана, татары, буряты, киргизы и калмыки". Хорош "белый герой", ничего не скажешь! Дальше больше, "арийство" так и прёт. "Подписав Брест-Литовский договор, Россия (так уж прям и Россия?! - А. Е.) предала Францию, Англию и Америку, а себя ввергла в хаос. Тогда мы решили столкнуть с Германией Азию. (Это как в анекдоте - бандеровец заказывает золотой рыбке набег татар на Швецию: "Я как представлю, что они по москалям - туды-сюды!" - А. Е.) Наши посланцы разъехались во все концы Монголии, Тибета, Туркестана и Китая. В это время большевики начали резать русских офицеров, и нам пришлось, оставив на время наши пан-азиатские планы, вмешаться, объявив им войну. Однако мы надеемся ещё вернуться к ним, разбудить Азию и с её помощью вернуть народам покой и веру. Хочу надеяться, что, освобождая Монголию, я помогаю этой идее".

Сам Унгерн ненавидел русских лютой ненавистью, более предпочитая бурят. Он окружил себя веселенькой компашкой лам и шаманов. При этом он ещё и обладал ханским титулом. Да, чтобы там ни говорили - барон был законченным евразийцем.

Нашим гитлероманам следовало бы задуматься над следующим любопытным фактом - их якобы злейшие враги - евразийцы - являются ничуть не меньшими германофилами, чем они сами. Так, один из наиболее упёртых фанатов Чингисхана Дугин в своем объемном трактате "Основы геополитики" предложил сделать Прибалтику зоной влияния нового "Рейха". Новоявленный "хаусхофер" грезит о тройственном союзе Москва-Берлин-Токио как об основе грядущего евразийского порядка. Да ведь если припомнить хорошенько, то и Гитлер делал вполне евразийские шаги, заключая союз с японской военщиной против арийской России или объявляя арийцами чеченцев (славяне такой чести не удостоились). Ещё и сегодня есть среди чеченских бандитов искренние фанаты Рейха, такие, например, как знаменитый Мовлади Удугов, чья партия "Нохчи" имеет своей эмблемой свастику, и чьи эмиссары частенько принимаются некоторыми недалёкими правыми радикалами из Западной Европы.

Весьма уютно чувствовали себя бойцы особой мусульманской дивизии СС, приветствующие друг друга возгласом "Гитлер акбар!". И их чувства вполне разделял иерусалимский муфтий, живший во время войны в Берлине и охотно выступавший по тамошнему радио.

Достаточно пищи для размышлений даст анализ творчества современных историков-евразийцев, которые совершенно смыкаются с нашими германофилами на почве норманизма. И если ещё Гумилёв стеснялся занимать открыто норманистские позиции, считая русов готским племенем (впрочем, хрен редьки не слаще), то вернейший гумилёвский ученик Кожинов прямо и откровенно защищал норманскую теорию, и его аргументами вполне может воспользоваться и сам Широпаев.

Это ещё раз указывает на глубинное родство германолюбивых наци и евразийцев, работающих (вольно или невольно) в одном направлении.

Как же объяснить всё это? Элементарно. Наша крайне правая интеллигенция не имеет достаточного мужества и силы быть русскими прежде всего прочего, хотя и желает этого. Ей легче упасть на чьё-то могучее плечо - немецкое, тюркское, китайское и т. д., легче раствориться в "Великой Евразии" или в "Новом Рейхе". А у многих всё это ещё усугубляется отсутствием расовой чистоты, которую они с пеной у рта защищают. Бог мой, сколько видел я полукровок (в основном татарско-русских), возвеличивающих Рейх и презирающих Россию! И среди них были как евразийцы, так и нацисты. И стоит ли удивляться? Расово-смешанные браки всегда порождают некую войну двух (или даже более) начал в психике человека. Побеждает одна из "частей", но победа сия непрочна (другая-то часть никуда не делась). Тогда побеждённое начало воздействует на победившее, и человек начинает отрицать ту самую нацию, к которой он себя относит, и чьим патриотом он себя (часто вполне искренне) считает. Ему теперь надо выбрать нечто третье, что возвышалось бы и над одной расовой компонентой, и над другой. Вот таким третьим и является германство с евразийством.

Рассуждая об антирусской деятельности "русских националистов", нельзя пройти мимо их упорнейших попыток объявить и само имя русской нации результатом чьих-то внешних влияний.

И здесь, увы, дело не ограничивается миленьким евразийско-германофильским тандемом. Большинство солидных историков-патриотов упорно работают в жанре норманизма - даже в том случае, когда не тащат на Русь норманнов за их грозные рога. Просто на место скандинавов ставится кто-нибудь другой.

Профессор Аполлон Кузьмин, один из родоначальников патриотического движения (в 1989 г. он создал общество "Отечество", успешно провалившееся, несмотря на огромное количество желающих вступить в него), считает, что своё имя русские получили от иранских племен, обитавших где-то в Азовско-Донском регионе. По его мнению, русы, в отличие от славян - народ, ориентированный на иерархию и воинские ценности. Славяне же - мирные земледельцы-общинники, воюющие лишь по крайней необходимости. Иерархии у них, понятное дело, почти не существовало. Именно синтез славян и русов привёл к возникновению Руси как таковой. (Подобные же взгляды выдвигает ещё один "светоч" "русского национализма" А. Севостоянов, который, в противоположность социалисту Кузьмину - "национал-капиталист".) По сути, кузьминская теория выдвигает тот же тезис, что и норманнская, только на месте скандинавов оказываются иранцы (1).

Менее радикален в данном вопросе академик Олег Трубачёв, также придерживающийся национал-патриотических взглядов (некогда он даже подписал одно из воззваний Фронта национального спасения). Вернее сказать, что Трубачев не касается вопроса о социальном отличии славян от русов, однако подчёркивает различие этническое. По его версии, русы - реликты индоарийских племён, то есть ближайшие родственники нынешних индусов, а вовсе не славяне. Но они дали имя самим восточным славянам. Занимательно, что Трубачёв крайне поднаторел в приписывании славянских слов другим индоевропейским и неиндоевропейским народам. Приведу лишь одну, воистину анекдотическую трактовку украинского гидронима, сделанную уважаемым академиком. В работе "Древнейшие гидронимы правобережной Украины" он приписал заслугу происхождения имени речки Залупки… древним кельтам. Ну, и куда дальше?

А можно ведь и дальше! Так, патриотствующий историк Виктор Грицков предположил, что мы получили своё имя от каких-то проточеркесов. И выдвинул не где-нибудь, а в "ультанационалистической" газете "Я - русский".

Предвижу недоумения - и чего это автор уделяет столько внимания происхождению одного слова? Мало ли кто дал, нам, русским, имя, ведь от этого мы не перестаем быть русскими?

Действительно, если стоять на позициях рационализма и считать слова всего лишь средством коммуникации, общения людей, то, наверное, незачем и суетиться. Однако, тому, кто понимает мистический смысл, заключённый во всех процессах и явлениях нашего мира, стоит серьёзно задуматься над такой вот германо-кельто-ирано-индо-черкесской этимологией.. С точки зрения Традиции, слово есть имя, а имя - реальный носитель сущностных качеств именуемого, который как бы "содержится" в имени (2). У любой "вещи" (человека, животного, предмета и т. д.) есть своя потаённая, спрятанная в глубинах естества, суть - "самое само". Оно обнаруживает себя через многочисленные и разнообразные проявления - духовные и материальные. Имя - одно из самых тончайших таких проявлений. И пока человек носит своё имя, он является именно собой. Когда же человек меняет имя, он меняет и свою суть.

Так, уходя из мира в монастырь ради кардинальной перемены своего состояния, подвижник берёт новое монашеское имя. Он становится совершенно иным человеком, он покидает свою родовую и социальную среду, он меняет свою суть. Показателен и обычай брать фамилию (а фамилия - одна из разновидностей имени) мужа при вступлении в брак. Женщина демонстрирует тем самым (в наши дни, естественно, даже и не осознавая того) желание полностью подчиниться супругу, стать частью его, подтвердить свой изначальный статус - статус ребра Адамова. В традиционных обществах она покидала свою родовую среду, символически становясь плотью своего супруга, что не могло не сопровождаться изменением фамильного имени.

В глубокой древности имени уделяли настолько большое значение, что практиковали сокрытие истинного имени. Считалось, что знающий настоящее имя человека властен изменить его сущность путем магической практики. Поэтому человек предавал известности только "второе" имя. Иногда скрывалось первое имя не только людей, но и городов, и даже целых территорий.

Имя нации (этноса, народа, расы) также обладает мощнейшим символизмом. Суть нации - это вполне конкретное и реальное явление, которое передаётся от такого же вполне конкретного и реального человека - Отца-Прародителя, Первопредка, Героя, давшего начало священному Роду. Его имя хранит мифология, которая проникает вглубь времен ещё дальше истории, помнит то, что не сохранили хронисты, летописцы и учёные. Традиция склонна возводить народы к одному Первопредку, заложившему основу родового коллектива. Здесь сразу на ум приходит Иафет, давший начало белой расе, Ромул и Рем, основавшие Рим, и многие другие известные мифологические персонажи, пренебрежительно считающиеся выдумкой "отсталых и тёмных предков". Славянские мифы также знают о наших Отцах - о князе Славене, давшим начало славянству, и князе Русе, с которого начался славянский народ русичей. Считается, что с помощью таких легенд наши предки персонифицировали собственное этно-племенное бытие, наивно перенося свои представления на реально происходившие процессы этногенеза, где якобы всё решала не личность, а коллектив.

Однако, правильнее было бы сказать, что неверные свои представления переносят на реальность сами рационалисты, привыкшие считать современный коллективизм (доминирующий не так уж и много времени - сто-двести лет) этакой нормой жизни. На самом же деле, для наших предков нормой жизни был "героический индивидуализм", ставивший исторический процесс в зависимость от воли сакрально санкционированной личности. Именно Вожди и Герои создавали этносы, но никак не наоборот. Подобно Богу, чьим первейшим образом они и являлись, эти Предки творили народы из исходного этнического материала. Мистическим образом они закладывали свои личностные качества вглубь народной души, и данные качества передавались из поколения в поколения, являя чудо - сохранение индивидуальной основы национального коллектива. Поэтому родовое имя Вождя-Основателя и становилось именем народа, именем, которое сообщало этносу некую смысловую, словесную (логосную) печать. Имя народа - тонкая энергия, оставшаяся от уже почившего Вождя, это оберег, сохраняющий самость нации, оберег, ориентирующий этнос в великом взаимодействии расовых смыслов.

Уже само произнесение национального имени является своего рода "магической" операцией, оберегающей нацию (3). "Магические" свойства это имя приобретает именно потому, что оно в высшей степени личностно, ведь изначально оно было именем конкретной личности - Вождя. А только конкретика, личностная конкретика, может стать залогом истинного национального единства, понимаемого не в коллективистском, а в индивидуально-героическом смысле. Потому-то личное имя родового коллектива нельзя считать всего лишь неким коллективным штампом, характеризующим определённую социальную реальность. И потому же, собственно говоря, нельзя допустить возможность его импорта.

Рассуждая с точки зрения Традиции, можно сделать только один вывод - признав, что мы взяли имя откуда-то извне (у германцев, иранцев, индоариев, черкесов и т. д.), мы признаем и то, что и суть своя - "самое само" - нам сообщена и нам навязана. Мы признаем, что мы стали собой благодаря кому-то другому, то есть мы ещё и ещё раз распишемся в своей ущербности. И все потуги наших патриотишек произвести себя от "варяг с греками" свидетельствуют об их глубочайшей женственности. "Патриот", произведший собственное имя от иноплеменников, напоминает женщину, "слетающую" в ЗАГСе со своей фамилии на фамилию супруга. Примерно так же ведут себя и патриотишки наши - бабы, мечтающие выйти замуж за "интересного мужчину" - иностранца.

Неудивительно, что "заимствуя" своё национальное имя, патриоты заимствуют также имя политическое. Нет, пожалуй, ни одной заморской кликухи, которую бы не примерили на свои гнилые мозги наши патриотишки. "Нацисты", "фашисты", "национал-капиталисты", "национал-демократы" - всё перепробовано, всё побывало в широченной патриотской глотке. Даже и вроде бы русское слово "большевик" (в смысле "национал") прихвачено у товарищей-эсдеков, а те скоммуниздили свою "самую передовую" идеологию у "загнивающего" Запада.

Между тем все великие и грозные политические имена национал-радикалов не выдумывались, и уж тем более не заимствовались - они рождались в конкретике яростной борьбы, возникали на родной почве. Итальянское "фашист", немецкое "нацист", румынское "гвардист", испанское "фалангист", бельгийское "рексист" - эти громкие имена суть политическое воплощение энергии национального имени. И, право слово, смешны и презренны отечественные наши германофилы-"фашисты", которым до настоящего, "исторического" фашизма так же далеко, как на четвереньках до Пекина. В 30-е годы русские национал-революционеры из Младоросской партии отмечали, что эмигранты-коллаборационисты, копирующие опыт Гитлера и Муссолини, не имеют ничего общего с фашизмом, который превыше всего ставил свою нацию и её величие. И мне даже как-то пришла в голову мысль, что презренное отношение руководства третьего Рейха к русскому народу было во многом (не во всём, но во многом) вызвано раболепием и обезьянничаньем т. н. "русских фашистов" - всех этих родзаевских и вонсяцких.

Пора начать кампанию по борьбе с низкопоклонством в рядах русского патриотизма. "Больше русскости!" - вот тот лозунг, который мы должны начертать на своих знаменах. Всех национал-интеллигентиков, путающих национализм с мазохизмом, надо чморить со страшной силой - так, чтобы они стыдились и нос высунуть на улицу. Наша ставка - интеллектуальный массовый русский террор. Он должен быть беспощаден - без скидок на возраст, пол и былые заслуги. Только так.

-Александр Елисеев, март 2002 г.